Ночной полет на гравитолете. В.С. Гребенников. Техника — Молодёжи, 1993, №4, с.42-43

Сенсации наших дней

Многие, видимо, помнят статью В. Гребенникова Секрет пчелиного гнезда (№6 за 1984 год). Пытливый исследователь нашел, что гнезда пчел, а также построенные по их подобию решетчато-слоистые конструкции воздействуют на живые организмы. У людей, например, возникают так называемые термоиллюзии (покалывания в кистях рук), звон в ушах, гальванический привкус во рту, вспышки при закрытых глазах и т.п.

Открытый В. Гребенниковым эффект полостных структур (ЭПС), как выяснилось позже, имеет глубокую физическую сущность. Доктор технических наук В. Золотарев (Санкт-Петербург) дал ему объяснение, исходя из теории волн де Бройля. Астроном В. Казнев (г. Кемерово) увидел в нем механизм, который сыграл выдающуюся роль в формировании Солнечной системы (№10 1992 г.). Тем самым лишний раз подтвердилось, что творимые живой природой структуры — богатейшая кладовая необычных физических эффектов.

Сегодня мы можем предложить вашему вниманию материал о другом открытии В. Гребенникова.

Виктор ГРЕБЕННИКОВ,

член Французского
энтомологического
общества имени Фабра
г. Новосибирск

Этого не может быть! — воскликнут скептики, прочитав статью В. Гребенникова. Что ж, сомнения вещь полезная, но... Перед вами два снимка новосибирского фоторепортера М. Довгаля. На левом запечатлен момент, когда автор изобретения готовится подняться в воздух. А на правом — он уже воспарил. Склоненная фигура ученого, прямоугольная тень на земле от платформы-гравитолета свидетельствуют о том, что это произошло на самом деле.

НОЧНОЙ ПОЛЕТ НА ГРАВИТОЛЕТЕ

...Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочки, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие Патенты Природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных насекомьих деталей. То была чрезвычайно упорядоченная, будто выштампованная на каком-то сложном автомате, композиция. На мой взгляд, такая ни с чем не сравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.

Ничего подобного, даже отдаленно напоминающего столь непривычный удивительный микроузор, я не наблюдал ни в природе, ни в технике или искусстве. Оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем понадобилась такая структура в нижней части надкрыльев? Тем более что почти всегда она спрятана от взора и нигде, кроме как в полете, ее не разглядишь.

Я заподозрил: не волновой ли это маяк, специальное устройство, испускающее некие волны, импульсы? Если так, то маяк должен обладать моим эффектом многополостных структур. В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет.

Положил на предметный столик микроскопа небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с необыкновенными ячейками на одной из ее сторон.

Но не тут-то было: деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась по часовой стрелке, съехала — по воздуху! — вправо, повернулась против часовой стрелки, качнулась и лишь тогда быстро и резко упала на стол.

Что я пережил в тот миг — читатель может лишь представить...

Придя в себя, я связал несколько панелей проволочкой, это удалось не без труда, и то лишь тогда, когда я взял их вертикально. Получился многослойный хитиноблок. Положил его на стол. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка: что-то как бы отбивало ее вверх, а затем в сторону. Я прикрепил кнопку сверху к блоку — и тут начались столь несообразные, невероятные вещи (в частности, на какие-то мгновения кнопка начисто исчезала из вида), что я понял: это не только сигнальный маяк, но и более хитрое устройство, работающее с целью облегчения насекомому полета.

И опять у меня захватило дух, и опять от волнения все предметы вокруг меня поплыли, как в тумане, но я, хоть с трудом, все-таки взял себя в руки и часа через два смог продолжить работу...

Вот с этого примечательного случая, собственно, все и началось. А закончилось сооружением моего пока неказистого, но сносно работающего гравитоплана.

Многое, разумеется, еще нужно переосмыслить, проверить, испытать. Я, конечно же, расскажу когда-нибудь читателю и о тонкостях работы моего аппарата, и о принципах его движения, расстояниях, высотах, скоростях, об экипировке и обо всем остальном. А пока — о первом моем полете. Он был крайне рискованный, я совершил его в ночь с 17 на 18 марта 1990 года, не дождавшись летнего сезона и поленившись отъехать в безлюдную местность.

Неудачи начались еще до взлета: блок-панели правой части несущей платформы заедало, что следовало немедленно устранить, но я этого не сделал. Поднимался прямо с улицы нашего Краснообска (он расположен неподалеку от Новосибирска), опрометчиво полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут какая-то мощная сила будто вырвала у меня управление движением и неумолимо потащила в сторону города.

Влекомый этой неожиданной, не поддающейся управлению силой, я пересек второй круг девятиэтажек жилой зоны, перелетел заснеженное неширокое поле, наискосок пересек шоссе Новосибирск — Академгородок, Северо-Чемской жилмассив... На меня надвигалась — и быстро! — темная громада Новосибирска, и вот уже почти рядом несколько букетов заводских высоченных труб, многие из которых, хорошо помню, медленно и густо дымили: работала ночная смена... Нужно было что-то срочно предпринимать. Аппарат выходил из повиновения.

Все же я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей. Горизонтальное движение стало замедляться, но тут мне снова стало худо, что в полете совершенно недопустимо. Лишь с четвертого раза удалось погасить горизонтальное движение и зависнуть над поселком Затулинка. Отдохнув несколько минут — если можно назвать отдыхом странное висение над освещенным забором какого-то завода, рядом с которым сразу начинались жилые кварталы,- и с облегчением убедившись, что злая сила исчезла, я заскользил обратно, но не сразу в сторону нашего научного агрогородка в Краснообске, а правее, к Толмачеву,- запутать след на тот случай, если кто меня заметил. И примерно на полпути к аэропорту, над какими-то темными ночными полями, где явно не было ни души, круто повернул домой...

На следующий день, естественно, не мог подняться с постели. Новости, сообщенные по телевидению и в газетах, были для меня более чем тревожными. Заголовки НЛО над Затулинкой, Снова пришельцы? явно говорили о том, что мой полет засекли. Но как! Одни воспринимали феномен как светящийся шар или диск, причем многие видели почему-то не один, а... два! Поневоле скажешь: у страха глаза велики. Другие утверждали, что летела настоящая тарелка с иллюминаторами и лучами...

Не исключаю я того, что некоторые затулинцы видели отнюдь не мои аварийные экзерсисы, а что-то другое, не имеющее отношения к ним. Тем более что март 1990-го был чрезвычайно урожайным на НЛО и в Сибири, и в Нечерноземье, и на юге страны... Да и не только у нас, но и, скажем, в Бельгии, где ночью 31 марта инженер Марсель Альферлан отснял видеокамерой двухминутный фильм о полете одного из огромных черных треугольников. Они, по авторитетному заключению бельгийских ученых, не что иное, как материальные объекты, причем с возможностями, которые пока не в состоянии создать никакая цивилизация.

Так уж и никакая? Берусь предположить, что гравитационные платформы-фильтры (или, назовем короче, блок-панели) этих инопланетных аппаратов были сработаны на Земле, но на более солидной и серьезной базе, чей мой, почти наполовину деревянный, аппарат. Я сразу хотел сделать платформочку треугольной — она гораздо надежней,- но склонился в пользу четырехугольной, потому что ее проще складывать. Сложенная, она напоминает чемоданчик, этюдник или дипломат.

...Почему я не раскрываю суть своей находки — принципа действия гравитоплана?

Во-первых, потому, что для доказательств нужно иметь время и силы. Ни того, ни другого у меня нет. Знаю по горькому опыту проталкивания предыдущих находок, в частности, свидетельствующих о необычайном эффекте полостных структур. Вот чем закончились мои многолетние хлопоты о его научном признании: По данной заявке на открытие дальнейшая переписка с вами нецелесообразна... Кой-кого из Вершителей Судеб науки я знаю лично и уверен: попади к такому на прием, раскрой свой этюдник, примкни стойку, поверни рукоятки и воспари на его глазах к потолку — хозяин кабинета не среагирует, а то и прикажет выставить фокусника вон.

Вторая причина моего нераскрытия более объективна. Лишь у одного вида сибирских насекомых я обнаружил антигравитационные структуры. Не называю даже отряд, к которому относится уникальное насекомое: похоже, оно на грани вымирания, и тогдашняя вспышка численности была, возможно, локальной и одной из последних. Так вот, если укажу семейство и вид — где гарантии того, что мало-мальски смыслящие в энтомологии нечестные люди, рвачи, предприниматели не кинутся по оврагам, луговинам, чтобы выловить, быть может, последние экземпляры этого Чуда Природы, для чего не остановятся ни перед чем, даже если потребуется перепахать сотни полян! Уж слишком заманчива добыча!

Надеюсь, меня поймут и простят те, кто хотел бы немедленно познакомиться с Находкой просто для интереса и без корыстного умысла: могу ли я сейчас поступить иначе ради спасения Живой Природы? Тем более, что вижу: подобное вроде бы уже изобрели и другие, но не торопятся оповестить всех, предпочитая держать секрет при себе.