Ключ от цветка люцерны. В.С. Гребенников. Уральский следопыт, 1991, №1, с.58-61

Виктор ГРЕБЕННИКОВ

Рисунок автора

КЛЮЧ ОТ ЦВЕТКА ЛЮЦЕРНЫ

Ни мне, ни сыну Сергею, ни дочери Ольге (они теперь у меня тоже биологи и тоже художники) не забыть два лета — 1983 и 1984 годов. Совсем небольшой колочек под Новосибирском, в нем — простецкий, навес от дождя, у края — сооружения нашей конструкции для насекомых. Все это обнесено аккуратной оградкой, на столбиках которой ярко натрафаречено: Не входить, пчелы! К югу от пчелопитомника — так мы его назвали — большое поле, пестреющее густыми кистями цветов: белыми, желтыми, голубыми, лиловыми. Это — люцерна. К востоку — массив цветущего эспарцета: ярко-розовые волны уходящего в далекое марево сказочного моря. Над полями порхают бабочки, гудит и звенит множество шмелей и пчел — серых, рыжих, продолговатых, почти круглых, больших и совсем — с муравья — крохотных.

Жарит полуденное солнце. Высоко в небе на недвижных крыльях парит широкими кругами канюк. Над полями плывут невидимыми, но приторно-густыми облаками ароматы цветущих растений. В знойных травах стрекочут неумолчные кузнечики. А мы втроем, вооружившись фотоаппаратами, охотимся каждый за своим сюжетом — очень нужным для дела и в то же время захватывающе интересным.

Я, например, стою на коленях на луговинке, что внутри колка, и, нацелившись видоискателем на лист земляники, терпеливо жду. Листик не простой: кто-то с краю вырезал очень аккуратные и одинаковые овалы и один кружочек поменьше — тоже очень правильный. Наконец в поле зрения появилась серая пчелка, села на лист, нашла еще не тронутое место и, быстро-быстро работая жвалами, выстригает из листика овал. Я хорошо вижу, как, задрав конец брюшка, пчелка ведет им по внутренней поверхности вырезки: это чтоб не нарушить размер. Быстро взводя затвор, щелкаю кадр за кадром.

Секунд через восемь работа закончена: овальчик вырезан, насекомое, держащее его всеми шестью лапками, падает вниз — я едва успеваю нажать затвор. Тут же пчелка взмывает вверх и летит в сторону наших устройств, краснеющих за леском.

Здесь — Сергей, тоже с фотоаппаратом. Он навел его на концы бумажных трубок — великое множество их упаковано нами в круглые обоймы, которые вложены в большие треугольные навесы. Здесь — гудение и толчея: сотни таких же пчелок то вылезают из трубок и уносятся вдаль, то затаскивают в них зеленые овальчики и кружки, то влезают в леток без листа, но с необычным грузом на брюшке: весь низ его облеплен желтой, белой, а то и лиловой цветочной пыльцой. Проверив что-то в глубине трубки, пчела выползает, разворачивается и снова исчезает в тоннеле — уже брюшком вперед. Через четверть минуты низ брюшка чист, и неутомимая труженица снова уносится вдаль... Эти интереснейшие картины Сергей также едва успевает запечатлевать на фотопленке.

У Оли работа сегодня потруднее. Нужно хорошо отснять моменты работы пчел-листорезов на цветках люцерны, когда они собирают на них пыльцу — корм для своих личинок. Пчелка на каждом цветке задерживается лишь какие-то секунды: сядет, подастся вперед, и тут вдруг происходит нечто вроде взрыва: цветочек, как-то резко извернувшись и изменив форму, выстреливает маленьким облачком пыльцы; насекомому, однако ж, это явно нравится, и оно летит к другой люцерновой кисти с еще не тронутыми цветками...

Пчелки этого вида называются по-латыни мегахиле ротундата. Это отдаленные родственники медоносной пчелы. Вообще, семейство мегахилид большое: тут и пчелы- листорезы множества видов, пчелы-шерстобиты, пчелы-смолевщицы... Есть мегахилы очень крупные: однажды мы воспитали большую колонию почти двухсантиметровых пчел-листорезов вида мегахиле бомбицина специально для наблюдений их поведения во время солнечного затмения 1981 года — это небесное событие их так потрясло, что они его помнили по меньшей мере сутки. Гнездились они у нас в чурбачках, вдоль которых были насверлены сотни тоннелей 9-миллиметровой ширины; пчелоград этот занимал всю южную стенку полевого домика в микрозаказнике под Новосибирском.

Вообще, мегахилы выбирают для гнезд готовые полости такого диаметра, какой нужен для данного их вида. В природе это — ходы жуков-древогрызов, норки дождевых червей, полые стебли растений. Есть в Сибири вид мегахил, гнездящийся на огородах внутри цветоносных стеблей лука. Найдя подходящую полость, самка мегахилы делает в дальнем ее конце ячейку, склеенную из нескольких овальных кусочков листьев, вырезанных ею из различных растений и доставленных в гнездо. Получается дивно сработанный зеленый упругий стаканчик. Затем летит к цветкам, богатым пыльцой, — сложноцветным, крупным бобовым — и загружает цветнем специальную широкозахватную щетку, закрывающую весь низ брюшка. Вспомним: медоносные пчелы и шмели носят пыльцу только на корзиночках задних ног.

В зеленой ячейке мегахила быстро освобождается от пряного груза, летит за следующей порцией, и через час — другой ячейка заполнена душистым цветнем. Тогда пчела откладывает на поверхность этого медвяного хлебца яйцо и вновь улетает к тому растению, где резала зеленые блоки. Но выстригает уже не овал, а круг, как раз по горловине зеленого стаканчика. Он входит сюда, как влитый; пчелка поддавливает его головой, чтобы диск слегка прогнулся, тщательно приминает края и летит за следующим. Плотнейшая вогнутая крышка из нескольких кружков, наглухо закрывая, служит основанием для выпуклого донышка следующей зеленой колыбели...

Строительство гнезда в трубке, в зависимости от ее длины, наличия растений-пыльценосов, погоды, занимает несколько дней. Завершается оно устройством многослойной, иногда в несколько десятков круглых дисков, зеленой же пробки, наглухо закрывающей леток.

К концу лета родительницы гибнут, зато вышедшие из яиц личинки поедают медвяные хлебцы, ткут овальные шелковые коконы и превращаются в куколок — будущих молодых пчел, которые повторяют все это на следующий год.

Почему мы сейчас работаем здесь с мегахилками этого столь некрупного вида — чуть больше комнатной мухи? А вот почему. Они охотно посещают (если поблизости нет других растений) цветки люцерны, которая очень нужна и как питательный высокобелковый корм скоту, и как естественное удобрение — корни ее богаты азотом. Но для новых посевов люцерны не хватает семян, они очень и очень дороги. Причина этому одна: люцерна — столь энтомофильное (насекомолюбивое) растение, что без насекомых-опылителей семян и не дает вовсе. Количество же опылителей в природе катастрофически быстро снизилось под натиском хозяйственной деятельности, и природа не в состояний обеспечивать ими все растущие площади семенных посевов люцерны.

Для медоносной же пчелы — вроде бы универсального опылителя полей и садов — цветочек люцерны, похожий на безобидный горошек, хранит весьма неприятный сюрприз. Неопытная молодая пчела, впервые пытаясь достать нектар из его глубины, раздвигает лепестки, не подозревая, что как будто безопасная тычиночная колонка, спрятанная в лодочке цветка, сейчас неожиданно соскочит со специальных защелок и со страшной силой, снизу, ударит своим концом ничего не подозревающую бедолагу в подбородок, да так, что та, перекувыркнувшись в воздухе несколько раз, будет отброшена далеко от цветка.

Говоря со страшной силой — я не преувеличиваю. Ученые измерили тургор-давление сока внутри напряженной тычиночной колонки люцерны — и он оказался равным 28-32 атмосферам. Для сравнения: автомобильная шина накачивается до 2,5 -3 атмосфер, то есть в 10 раз слабее люцерновой колонки. Если осторожно сорвать молодой цветочек люцерны, взять его пальцами за чашечку, а другой рукой ввести в глубь его былинку или проволочку — произойдет вскрытие цветка, ощутимо вздрогнут пальцы держащей его руки, выгнувшаяся колонка сильно изменит форму цветочка, а если это делать против солнца на темном фоне, то вспыхнет желтое облачко пыльцы — словно выстрелила маленькая пушечка.

После такого не всякую медоносную пчелу заманишь на люцерну. Правда, те из них, кто похитрее, изловчаются достать нектар из щели сбоку лепестков, не производя вскрытия цветка. Но опыления его, то есть оплодотворения, при этом не происходит: через несколько дней невскрытый цветок вянет и опадает пустоцветом, не произведя ни единого зернышка, хотя и отдав исхитрившимся пчелам весь свой нектар.

А вот мегахилам тот нектар ни к чему. Им нужна пыльца — на корм личинкам. Мегахила смело, грудью, вторгается в недра люцернового цветка, по-хозяйски в нужном порядке раздвигая детали сложного биологического замка люцернового цветочка. И происходит чудо. Тычиночная колонка высвобождается из лодочки, но не ударяет насекомое, а быстро, аккуратно, но с силой проезжает по всему низу мегахильего тела; влажное рыльце пестика, находящееся между тычинками, но при освобождении колонки продвигающееся впереди их, счищает с тела пчелы те пыльцевые зерна, которые налипли на нее раньше на другом кусте люцерны. Тычинки же вскрытого цветка отдают свою пыльцу брюшной щетке мегахилы, которая проделывает всю эту работу с видимым удовольствием и тщательностью. Труженица улетела на другой куст люцерны, а изогнувшаяся теперь колонка с силой прижалась к самому большому лепестку цветка — парусу, отогнув его назад, и в крохотной влажной камере, образовавшейся между парусом и вогнутым рыльцем пестика, уже начался следующий процесс оплодотворения — рост пыльцевых зерен.

За короткое время они прорастают до самого основания колонки, где их в специальном нежном футляре, наподобие сосисочной шкурки, уже ждут семяпочки: круглые зеленые зачатки зерен. Перекрестное опыление произведено, зернышки начинают быстро наливаться, вскоре делаясь похожими на мельчайшие фасолинки. К осени они совсем созревают, скошенную люцерну обмолотят, и посевной материал — семена, похожие на мелкий золотой песок, — готов.

Стреляющий люцерновый цветок разового действия — это ли не чудо эволюции?

Основные же опылители люцерны — несколько видов гнездящихся в земле диких одиночных пчел, наши старые знакомые — шмели, ну а теперь вот — мегахилы. И почему люцерна не доверила опыление своих цветков медоносным пчелам, коварно их нокаутируя, — еще одна из множеств загадок эволюции, миллионы лет подгонявшей люцерновый хитрый цветочек к пчелам лишь определенных видов, а пчел этих, с их щетками, повадками, гнездами — к люцерне...

Разведение люцерновых пчел-листорезов вида мегахиле ротундата, о котором речь, начато в нашей стране совсем недавно. Вообще, с ней получилась очень интересная история, противоположная той, когда безобидное животное, завезенное в другую страну, становилось там вредителем — кролики в Австралии, колорадский жук в Европе... Этот вид листорезов обитает в Евразии, в том числе в нашей стране, ничем не выделяясь среди сестер по семейству. В тридцатые годы, будучи случайно завезенной в Америку с какими-то товарами, пчелка неожиданно быстро там размножилась, заселяя дырочки, щели, замочные скважины... Фермеры, обнаружив, что она отлично опыляет люцерну, предложили ей в качестве квартир поначалу пучки... соломок для коктейля. Сплошное их заселение — новая полезнейшая привычка, по-научному колониальность — почему-то появилась у этого вида пчел только там, за океаном... Это заставило тамошних исследователей искать более технологическое решение квартирного вопроса для листорезов. Быстро родилась совершенно новая отрасль биоиндустрии с многомиллионным бюджетом.

И сейчас мегахил разводят в деревянных или пенопластовых пластинах с желобками. Сложенные, они образуют гнездовые каналы глубиной около дециметра, используются несколько лет. Именно такие ульи канадского типа применяют теперь на люцерновых пчелофермах, которые выстроены и работают в Краснодарском крае, Чувашии, Чечено-Ингушетии, Киргизии, Николаевской и Саратовской областях. И, конечно же, в Омской — в ней ведь, если помните*, впервые в Сибири успешно начиналось разведение диких насекомых — опылителей клевера и люцерны.

В общем, произошло редкое в сельскохозяйственной биологии событие: потомки наших евразийских мегахил, обретя за морями-океанами стойкий инстинкт колониальности (раньше они избегали селиться кучно), вернулись на свою прародину полезнейшими труженицами.

И все-таки мы под Новосибирском, испробовав канадскую технологию и убедившись на деле в том, что она дорога, громоздка, ненадежна, требует строительства специальных цехов, сотен кубов леса для желобчатых дощечек, используемых от силы два-три года, — пошли по другому пути, который, дав отличные результаты, оказался доступным не только энтомологам и агрономам, но просто любителям природы и юннатам. Тем более, что развитие мегахил, их поведение, устройство гнезд, работа на цветках- все это хорошо наблюдается и настолько своеобразно, что лучшего курса экологического воспитания и не придумаешь.

Вы спросите еще: а как эти пчелки насчет ужалений? Спешу успокоить: это в семье медоносных пчел защитницы гнезда — рабочие особи — не жалеют своей жизни, чтобы прогнать врага, оставляя в его теле зазубренные жала с мешочком для яда и некоторыми внутренностями. Основоположница рода царица (самка)-глубоко в улье, наружу не вылетает. А мегахилы, живущие не семьей, а поодиночке, такой роскоши допустить не могут: у них нет трех каст, как у медоносной (царица, рабочие, трутни), лишь две: самки и самцы. Каждая самочка, строя гнездо, должна беречь себя ради продолжения потомства. Потому жало применяют они в крайнем-прекрайнем случае — лишь будучи схваченными. Да и жальце у них тонкое, гладкое, без зубцов и яда. Работа в мегахильем рое совершенно безопасна, следует лишь либо раздеться до пояса, либо не заправлять рубашку в брюки, чтобы попавшая за шиворот пчелка, перепугавшись, не уколола бы вас, а выпала бы наружу.

* Можно сослаться на статью А. Полякова в Уральском следопыте № 3 за 1977 г. или статьи В. Гребенникова в Уральском следопыте прошлых лет.

Начать же надо вот с чего. Через отдел семеноводства трав или на ближайшей люцерновой пчелоферме добудьте для начала немного, хотя бы пару стаканов, коконов люцерновых мегахил. Положите их в холодильник до лета, иногда перемешивая: чтобы не заплесневели. С другой стороны, полная сухость им тоже противопоказана.

Тем временем наделайте пчелкам трубчатых жилищ из... обычных газет — да-да, вскоре вы узнаете, в чем их преимущество перед чистой бумагой. Из газеты со вкладышем выходит сразу полсотни заготовок. За день один человек склеивает не менее тысячи мегахильных квартир. А каждая из них заменяет по длине два тоннеля канадских ульев — много легче и компактней.

Наш же улей другой — круглый. Пучок трубок туго удерживается двумя обручами из окантовочной жести. Диаметр ульев — по вашим возможностям, но лучше, чтобы ульи были одинаковыми. Наши имели в поперечнике с четверть метра и вмещали по тысяче двести трубок. Тыльный торец улья плотно заклеим несколькими слоями бумаги — здесь годится обойный клей или мучной клейстер. А трубки лучше заготовлять разных длин, например — по 19, 20 и 21 сантиметру, чтобы в летковом фасадном торце улья они выступали на разную длину, что очень облегчает мегахилам ориентировку, экономит их силы и время. Сильно помогают этому и... газетные шрифты. Наблюдаешь, и кажется, что в поисках своего летка прилетевшая с листиком пчелка читает буквы... Впрочем, почему кажется? Это ведь так и есть!

Для этой же цели укрытия следует выкрасить в яркие цвета, крыши же их сделать достаточно высокими, заметными над полем за полкилометра. Наши были красными, с желтыми, белыми, голубыми знаками, полосками, надписями — и пчелкам видно издалека, и поле с питомником стало красивее и культурней.

Кроме многократной экономии летковой площади по сравнению с ульями, имеющими разнесенные желобчатые каналы вместительности (в трубочке мегахила помещает два десятка ячеек, в желобчатом коротком канале — вдвое меньше), чрезвычайной легкости и многих других удобств, у наших бумажных многотрубчатых ульев обнаружилось еще одно, неожиданное преимущество — защитное физическое поле, резко усиливающееся по мере строительства ячеек мегахилами. Напротив такого улья с несколькими сотнями заселенных трубок оно хорошо ощутимо, ладонью, языком, лицом, нередко со значительного расстояния, особенно в туманную погоду. Об этой своей находке, несомненно, самой замечательной из тех, которыми одарили меня мои друзья-насекомые, — я уже писал в очерке Чудеса в решете (Уральский следопыт № 12 за 1987 год).

Так вот, это силовое поле отпугивает мелких паразитов от улья (надо сказать, у листорезов их множество), на самих же пчел действует стимулирующе, ободряюще: они здесь куда активней, а постройку гнезд и, следовательно, опыление растений завершают на 2-3 недели раньше, чем в желобчатых ульях, где эти поля едва выражены. Благодаря новинке почти все наши трубки — 94 % — были запечатаны пчелами уже к началу августа, в то время как рядом, у канадских пластин, мегахилки копались почти до сентября.

За 20 дней до планируемого вами массового вылета мегахил ячейки рассыпьте в плоские ящички с картонным или фанерным дном. Трех-четырехсантиметровый слой коконов лежит в них между двух широких кусков марли. Это — тоже наше рацпредложение: вышедшие мегахилы не могут найти дорогу назад (есть у них не очень хорошая привычка устраивать ячейки в старых коконах). Крышку коробки поднимаем на гвоздях на пару сантиметров. Все коробки ставим в очень теплое помещение с температурой плюс тридцать-тридцать пять градусов, поддерживая ее, скажем, электрокамином. Для поддержания высокой влажности повсюду развешиваем мокрые тряпки.

Первыми выходят самцы — голубоглазые пчелки, более длинноусые; чем самки, и без брюшной щетки. Это значит: коробки закрыть и перенести на поле, где уже установлены укрытия с нашими многоствольными ульями. Укрытия эти, получается, имеют в сечении форму равностороннего треугольника, туго вмещающего 3, 6 или 10 ульев (а в небольших опытах — один). Ульевая часть укрытия зашита фанерой, покрашена, бока — затянуты пленкой, передний треугольный фасад, обращенный на юг — открыт. На дне укрытия перед ульями ставим коробки с коконами. Количество коконов должно быть примерно равно количеству трубок в укрытии. И вот еще тонкость, а может, и трудность: в радиусе видимости от укрытий не должно быть построек, иначе многие самки навсегда упорхнут туда, бывало, они спешно заселяли автомашины, ненадолго останавливавшиеся около нашего пчелопитомника.

Расставив коробки с коконами по укрытиям, приподымем их крышки. Проверим влажность коконов на ощупь: если сухи, шуршат — обильно польем их водой. Не забудем проделывать такое орошение регулярно — это еще одно наше нововведение, — иначе куколки пересохнут и погибнут или же дадут очень мелких, щуплых пчелок. Теперь все наши мегахилы вылупятся крупными и жизнедеятельными да вдобавок работающими в довольно прохладную погоду — в Сибири это качество очень ценно.

Еще одно существенное отличие нашей зоотехнии от канадской. Первый год мегахил не надо кормить люцерной: они все же предпочитают сложноцветные, а если бобовые, то с более крупными, чем у люцерны, цветками. Наш пчелопитомник, если помните начало статьи, примыкал к двум полям: люцерны и эспарцета. Так люцерновые пчелы-листорезы (а за ними утвердилось у нас именно такое название) почти полностью работали на розовом эспарцетовом море, наполняя не люцерновой, а эспарцетовой пыльцой свои зеленые домики. А пуще всего обожали отпетые сорняки — желтый (полевой) и фиолетовый осоты. Осотовая добавка была им явно желательна... Уж не засевать ли сорняками-осотом полевые делянки у пчелопитомников?

А что? Мало ли примеров, когда вчерашний сорняк — сегодня ценная культура? Например, костер — теперь отличное кормовое растение, и выведено много его сортов. Сорняк-одуванчик в ряде европейских стран культивируется в виде столово-деликатесных сортов. А ершистую разлапистую злюку-щирицу ученые уже всерьез предлагают разводить и как кормовую, и как зерновую культуру, правда, пока стыдливо называя ее в газетах латинским именем — амарант. Чем же хуже осот, способный дать полноценный пыльцевой корм миллионам наших новых друзей-мегахил?

Размножаемость листорезов в нашем питомнике первичного их разведения была почти шестикратной, иначе говоря, каждый прошлогодний кокон дал пять-шесть новых. В то время как в СССР в целом размножаемость листорезов отрицательная: на 10 прошлогодних коконов — 9 коконов следующего года, и их приходилось ежегодно покупать за границей за большие деньги. Но стоило отойти от заграничной технологии, немного усложнив ее питомником первичного размножения, но значительно упростив и удешевив в остальном — как благодарная природа тут же одарила нас небывалыми результатами. Вероятно, нужно уметь ладить с насекомыми, любить их с детства, знать их повадки, язык, привычки...

Ну а когда все личинки окуклятся (что определяем контрольными вскрытиями коконов), ячейки очень просто извлечь из трубок — в отличие от специальных выскребальных машин, работающих на пчелофермах: вывалить трубки в бак с водой и помешать. Трубки тут же раскинутся, а ячейки с коконами всплывут вверх. Утопить их не бойтесь: шелковые коконы герметичны. Тут и соберем их дуршлагом или ситом. Обсушим, подержим пару недель в комнатной температуре. Завяжем в куски марли — примерно литровыми порциями. И — в холодильник с температурой плюс два-шесть градусов. Временные отклонения температуры на 5-10 градусов в ту или иную сторону даже полезны для закалки куколок. В холодильнике поддерживайте достаточно высокую влажность. И еще: в плотной таре (банки, полиэтилен) куколки погибнут, им нужен воздух. К сожалению, кое-где на люцерновых пчелофермах коконы хранят в полиэтиленовых мешках, температуру стараются выдержать только плюс четыре — по инструкции, а потом удивляются, отчего это, мол, у нас потомство мегахил слабое и малочисленное.

Ну, хорошо — на эспарцете, осоте ли, или еще на чем, выплодили мы много мегахил. А что же с главным — с люцерной? Да очень просто. Избыток мегахильего потомства из пчелопитомника на следующий год используется — в точно таких же укрытиях и ульях — на люцерне, с условием, чтобы поблизости не было других цветущих растений. И урожай семян ее, как показали наши опыты под Новосибирском, прибавляется, по сравнению с соседними полями, до 55 килограммов на гектар. И это при цене около 15 рублей за кило семян люцерны. А килограмм коконов мегахил стоит под тысячу — охотно берут люцерновые пчелофермы по пятаку за кокон.

Не правда ли, есть над чем поразмыслить не только любителям природы?

Наш пчелопитомник, с его большими и малыми чудесами, отлично запечатлен в фильме о люцерне, снятом Новосибирской телестудией — Альфа-альфа При случае все описанное вы сможете увидеть на экране своими глазами. Комментирует фильм крупнейший специалист по люцерне, преседатель Сибирского отделения ВАСХНИЛ академик Петр Лазаревич Гончаров. Ну а тем, кто хочет прочесть о мегахилах подробнее, рекомендую книжку Ю. А. Песенко Люцерновая пчела-листорез и ее разведение для опыления люцерны (Ленинград, Наука, 1982). А о новой интенсивной технологии разведения мегахил и физических полях гнездовий — статьи в журналах: Пчеловодство, 1984, № 12, 1986, № 6; Сибирский вестник сельскохозяйственной науки, 1984, № 3, 1986, № 4.

Читатель спросит: ну а как сложилась дальнейшая судьба потомков тех, гребенниковских мегахил? Плохо. Какие-то злые люди, воспользовавшись короткой нашей отлучкой, варварски разгромили все пчелиные домики, вырвали и истоптали заселенные ими трубки... И все это сразу после показа пчелопитомника по программе Центрального телевидения В мире животных. Вскоре была снесена оградка питомника, сожжены оставшиеся коконы, закрыта научная тема по мегахилам.

Глубокие раны остались в сердцах у Оли и Сергея: мегахилы ведь приоткрыли им дверь в совершенно новый мир, полный вдохновения и радости, мир наиболее слитного, цельного общения Человека с Природой, да и серьезных научных надежд: размножаемость листорезов по нашей новой биотехнологии была здесь самой высокой в СССР. Обидно мне — и за ребят, и за десятки тысяч погубленных мегахильных детей — сожженных куколок. В Новосибирской области теперь ими никто не занимается.

А там, где гуляли-перекатывались упругие розовые волны эспарцетового океана и пестрели до горизонта душистые соцветия люцерны, усеянные насекомыми-опылителями, сейчас — картошка...

Почему мы, люди, бываем так жестоки?

...И все равно нет худа без добра: со всех концов нашей огромной страны к нам (Краснообск Новосибирской области, Сибирский НИИ земледелия) продолжают поступать просьбы выслать наши Рекомендации по упрощенному разведению мегахил — из колхозов, совхозов, агропромов, институтов, техникумов и, что меня особенно радует и обнадеживает, — из многих школ страны.